Григорий Кружков
Пастушья сумка. Стихи
© Кружков Г. М. , 2019
© Орлова И. В. , оформление, 2019
© «Прогресс-Традиция», 2019
Луч дороги
(1965–1979)
Чудесное со мной
Чудесное со мной не происходит. Как будто зареклось происходить. Как будто крест поставило на мнеЧудесное. И вот что я придумал. Надел резиновые сапоги,В карман плаща два яблока засунул,Купил журнал «Умелый пчеловод»И в поезд сел до станции Голутвин. И через полчаса произошлоСо мной чудесное. Ко мне подселаБлондинка девушка в плаще с болонкойИ съела оба яблока моих. Потом она на время попросилаЖурнал «Умелый пчеловод», чтоб домаЕго прочесть спокойно под торшером,Поскольку увлекалася самаПарашютизмом. Телефон дала мне,Чтоб я звонил ей, как найдет охота. Потом вошли Четыре КонтролераИ попросили показать билет. Я показать билет им отказалсяКатегорически. За что меняОни по всем вагонам провелиИ девушкой-блондинкой попрекали. Вот почему с тех пор я знаю точно:Чудесное со мной не происходит. А если происходит иногда,Кончается необычайно глупо. Большой разлив у Серпухова
Казалось, что трубу прорвало в бане!Автобус по дороге насыпнойСкользил канатоходцем над водой,Внизу, меж телеграфными столбами,Как невода, плескались провода. Не снова ли, как в давние года,Потоп всемирный? Дело было темным. И старожилы говорили: «М-да,Такого половодья не упомним».
А Серпухов гудел как балаган,Играли лужи в море-океан,Бабули в них искали ходу-броду…А тракторист орлом врезался в воду! –Летели брызги что лебяжий пух,Шел пар от стен, и теплый банный духМешался с острым запахом апреля. Загадывал хотение ЕмеляИ зажмурял глаза – считал до двух. Но щекоталось! Право, невдомек –Что там такое? Думать было впору,Что по щеке нахальный паучокПрогуливался, как по косогору,И золотую пряжу из брюшкаВытягивал, как фокус из мешка,Ошеломляя блеском, – и в зенитеСоединясь, пульсировали нити,От век прозрачных лишь на полвершка!Нашатыря чудовищные дозыШибали в нос, но не могли ужеВолшебной отвратить метаморфозы:Окно в полуподвальном этажеОткрылось (словно высохшие слезы –Потеки и разводы на стекле),И старикашка Ной, педант сердитый,Наружу глянул, бледный и небритый,И вглубь отпрянул, и исчез во мгле. Все по веленью щучьему сбывалось,Мелькало и смеялось, и свивалосьВ орнаменте облезлом и цветном,Грязно-зеленом, розовом и пегом;И голуби кружили над ковчегом,Над юным, самодельным кораблем –И не прельщались бездной, над которойПлескалось солнце рыбой красноперойВ аквариуме светло-голубом. Цыганка
С теплом не успели проститься,И вот уже лету – каюк. Студент потянулся в столицу,Цыгане подались на юг. Идет электричка до Тулы,Холодный туман за окном. Ну ладно, доедем дотуда. А может, и дальше махнем?Цыганка, смоленые очи,Свободы упрямая дочь!Другим ворожи, коли хочешь,Но мне головы не морочь…С годами твой взгляд все недужней,Рассказ еще больше нелеп,Невнятней еще и натужнейИдет предсказанье судеб. Печальней еще и ненужнейЗвучит обновленный прогноз:Сулишь повышенье по службе…Но это же все не всерьез!Идет электричка до Тулы. Контроль пошумел – без вреда. Ну ладно, доедем дотуда:А там, а оттуда – куда?Беспомощен путь твой, сивилла,Убога дорожная снедь. Цыганка, скажи, ты любила?Наверно ж любила – ответь. Кого? Офицера иль вора?…Не слушает, не говорит. И черный рассеянный воронНад рощей осенней парит. Парит неподвижно, похожийНа масти трефовой туза…Ты что же, сестрица, ты что жеОтводишь и прячешь глаза?Ах, бросить, уйти, в самом деле,Сиротством тоску утоля!Мне тоже – вот так! – надоелиДождливые эти поля. Уедем, уедем, уедем,К днестровским уйдем берегам –Ходить по базарам с медведем,Курей воровать по дворам. И снова – верста за верстою –Такое поищем житье,Где солнце затмит пестротоюЦыганское платье твое. Ах, дальше от осени хилой,От края простуд и могил,Где ты никогда не любила,Где я никогда не любил.
