Читать онлайн «И я ему не могу не верить...»
Автор Теодор Гладков
Теодор Кириллович Гладков
Николай Григорьевич Зайцев
И я ему не могу не верить…
Длинной шеренгой тянутся раскрытые заговоры и восстания. Зоркий глаз ВЧК проникал всюду. ВЧК была орудием диктатуры трудящихся. Пролетариат выделил для работы в органах ЧК лучших сынов своих. И неудивительно, что враги наши бешено ненавидели ЧК и чекистов.
Прощай, Кашин!
Человек появился на свет… Каким он станет, когда вырастет? Как будут развиваться его природные способности? Во зло или на благо другим людям? Ведь такие качества, как доброта, душевность, честность, трудолюбие, стремление посвятить себя служению своему народу, по наследству, как цвет волос и глаз, не передаются. Они воспитываются, вырабатываются в ребенке под влиянием окружающих его в детстве взрослых, в первую очередь — родителей. Потом — учителей и старших товарищей. Политические взгляды, убеждения подростка, затем юноши формируются под сложным воздействием многих жизненных факторов, в том числе и круга чтения. На каком-то этапе процесса взросления все возрастающую роль будет играть уже и самовоспитание…
Сложные вопросы. Над ними бьются лучшие педагоги уже не одного поколения. И все сходятся в одном: начало начал — материнская любовь. Но не слепая, а то светлое самоотверженное чувство, когда мать печется не только о физическом благополучии своего чада, но и о его нравственном здоровье.
Артур рос хорошим ребенком прежде всего потому, что первым его воспитателем и наставником была хорошая мать, человек высоких моральных критериев и требовательной доброты, Августа Августовна Фраучи. Ее благотворное влияние определило навсегда и строй мыслей, и характер поступков мальчика. Жить без фальши… Этому он учился с детства. Этому принципу следовал до конца дней своих.
Сестра Артузова Вера Христиановна вспоминает: «Зерно» образа человека закладывается еще в детстве.
В этом отношении мой брат Артур не исключение.В нашей семье главным авторитетом была мама. Мы никогда не видели ее усталой, хотя и несла она самую тяжелую ношу. Ее красивое лицо, залитое румянцем деревенского загара, всегда было приветливым к нам, детям, всегда мы видели на нем ласковое, любящее выражение. Если отец, молчаливый и вечно чем-то озабоченный, не часто находил каждому из нас теплое слово, то мать, наоборот, источала и снисходительность, и доброту. Ее серые проницательные глаза чутко ловили наши взгляды, безошибочно читали и наши мысли, и настроение. Душевная чуткость мамы была обворожительной. Она умела управлять нами напористо и в то же время деликатно. Эта деликатность в обращении входила в нашу плоть и кровь.
Артур нередко пропадал в деревенской мальчишечьей компании и, бывало, приходил домой с расквашенным носом. Мама не проявляла к нему никакой видимой жалости, только говорила:
— Ты бы постоял за себя… Ты же мужчина.
Этих слов было достаточно, чтобы уязвить самолюбие Артура. Впоследствии он стал очень сильным подростком и, по-моему, до конца жизни мускулы его оставались железными.
Когда Артур сделался постарше, мать руководила его чтением. Тут она предстала перед ним и нами как мечтательница. Она не представляла свою жизнь без книги и называла ее своею второй землей. Ее романтичность и упорство, постоянство характера и выдержка сослужили нам, и в первую очередь Артуру, хорошую службу.
