Читать онлайн «Дикая полынь»

Солодарь Цезарь

Дикая полынь

Цезарь Солодарь

ДИКАЯ ПОЛЫНЬ

СОДЕРЖАНИЕ

Фанатики

Бывшие

Двойные

Лжецы

Террористы

Неонацисты

Расисты

Обреченные

======================================================================

Памяти моей матери

Автор

Ф А Н А Т И К И

ВЕСНОЙ 1919-го

Улица моего детства в Виннице.

Одним концом упиралась она в район бульвара и садов, где в чистеньких двухэтажных домах в окружении модных врачей, нотариусов и адвокатов проживал цвет еврейской буржуазии. Наиболее шикарные из этих домов почтительно именовали у нас особняками. А особняком из особняков заслуженно считался белоколонный трехэтажный дом на пригорке, окруженный каменным забором с причудливыми, какими-то пузатыми столбами.

Там жил один из самых крупных городских богачей по фамилии Львович - акционер сахарозаводческих компаний, владелец паровых мукомолен, известный хлеботорговец. Даже мы, мальчишки, пересказывая друг дружке прочитанные "сыщицкие" романы, так описывали миллионеров из натпинкертоновских небылиц: "Нью-йоркский банкир был набит золотом, как Львович!"

Старшие, правда, чаще говорили: "Скуп, как Львович, - у него и снега зимой не выпросишь". Говорили с оглядкой - уж очень многие зависели от Львовича, как говорится, с потрохами, подрабатывая и прирабатывая, но отнюдь не зарабатывая на сносную жизнь в многочисленных владениях Львовича. А многие не имели права забывать, что на деньги Львовича содержится духовная школа для бедняцких детей, именуемая в городе "Талмудторой".

Подпевалы богача неустанно твердили: "А когда надо похоронить нищего, разве не Львович подбрасывает пару-другую рублей людям из "Хевре-кадишим"? А когда надо сколотить приданое бедной невесте, разве не у Львовича берет пятерку "Гимнас коло"? Так по-еврейски назывались "Братство религиозного погребения" и "Благотворительное общество изыскания приданого для неимущих невест".

Бедняцкие семьи, испытавшие на себе покровительство филантропов из этих, поддерживаемых местных раввинатом, учреждений, надолго попадали к ним в кабалу.

Но об этом я узнал значительно позже.

А в ту пору на меня завораживающе действовало связанное с именем Львовича красивое и столь ласковое на слух слово "благотворитель". В сочетании со знакомым нам по книгам великосветским словом "вилла" - так называли у нас особняк сахарозаводчика - слово "благотворитель" одурманивало винницких ребят.

Другой конец моей улицы приводил в квартал еврейской бедноты, вернее, ужасающей нищеты. В незапамятные времена там ухитрились налепить одноэтажные приземистые домишки так, что состояло они в основном из одних подвалов. За подслеповатыми окнами ютились в них многодетные семьи. И с первыми же лучами весеннего солнца жизнь бедняков выплескивалась на замусоренные узенькие улочки, где с трудом удавалось разъезжаться двум встречным повозкам, именовавшимся у нас фурами.

В дореволюционное время этот район, называемый Иерусалимкой, считался классическим образцом проклятой "черты" оседлости, учрежденной царизмом для бесправной еврейской бедноты. "Черта" представляла собой царский вариант разработанного монархическим правительством Пруссии закона о лишении немецких евреев права свободного передвижения из одного места страны в другое.