Вячеслав Лопатин
СУВОРОВ
Се росский Геркулес:
Где сколько ни сражался,
Всегда непобедим остался,
И жизнь его полна чудес!
Г. Р.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Двадцать второго сентября 1786 года Суворов получил долгожданный чин генерал-аншефа. В тот же день он продиктовал свое жизнеописание для представления в Московскую дворянскую опеку. Ему было почти 56 лет — возраст солидный для военной службы даже по нынешним временам. В списке генерал-аншефов он оказался одиннадцатым. Его обошли соперники, менее известные на боевом поприще. «Так вижу сих случайных… полководцами, предводителями армиев, — читаем мы в страстном письме Суворова 1781 года из Астрахани. — Сих детей, с коих подбородком я, остепеняясь, игрывал… Так старее меня: сей — за привоз знамен, тот — за привоз кукол, сей — по квартирмейстерскому перелету, тот — по выводу от отца, будучи у сиськи…»
Раньше многих этих «детей» получил он офицерский чин. В Семилетнюю войну был «первым партизаном», прославился в кампаниях против поляков и турок, сыграл важную роль в деле присоединения Крымского ханства к России… и всё же оказался последним в списке. «Неужели они сделали для империи больше, чем я?» — задавался законным вопросом Суворов.
Казалось, ему остается достойно закончить жизненный путь: он честно служил родине и вправе обратиться к потомкам. Подробно перечисляя обстоятельства своей службы, Александр Васильевич подводит итоги жизни: «Потомство мое прошу брать мой пример: всякое дело начинать с благословением Божиим, до издыхания быть верным Государю и Отечеству, убегать роскоши, праздности, корыстолюбия и искать славы чрез истину и добродетель, которые суть моим символом. Не для суеты, но для оного я в сие плодовитое описание вошел… Старость моя наступает, и должен я о моих делах скоро ответ дать Всемогущему Богу».
Суворов не подозревал, что стоит на пороге славы. Через четыре года имя героя войны с Турцией, графа двух империй было у всех на устах.
Из новой автобиографии обращение к потомству было исключено. Слава победоносного полководца стремительно росла от одной военной кампании к другой, пока не достигла апогея во время Итальянского и Швейцарского походов. Он действительно стал примером для потомков.«Жизнь столь открытая и известная, какова моя, никогда и никаким биографом искажена быть не может. Всегда найдутся неложные свидетели истины», — писал в конце 1794 года Суворов одному из своих офицеров, пожелавшему стать биографом полководца, только что получившего за свои подвиги чин генерал-фельдмаршала.
Александр Васильевич справедливо полагал, что свидетелями истины всегда будут его дела и победы. Но путь к признанию был долог и непрост. Зависть и клевета преследовали Суворова при жизни, нападали на него после смерти.
Не раз нам придется давать отпор невежеству и прямой клевете. Свидетелями истины станут служебные документы, письма, отзывы современников, подвиги и дела полководца.
«IO SON NATO 1730, IL 13 NOVEMBRE»
Это цитата из собственноручной записки Суворова на итальянском языке. Перевод прост и исключает другие толкования: «Я родился 1730, 13 ноября». Несмотря на столь ясное заявление Александра Васильевича, в книгах о нем, энциклопедиях и биографических словарях годом рождения называют то 1730-й, то 1729-й.