Читать онлайн «Варламов»

I

Под стать шекспировскому Фальстафу.

Тот же исполинский рост и литая дородность телосложения,

крутые плечи и тяжелые руки завзятого драчуна, неторопливая

обстоятельность движений и лукавый задор в глазах.

Сродни Фальстафу и его развеселый озорной нрав, шутейная

колкость речей, готовность поднять на смех любого, кто подвер¬

нется, и похохотать вволю, раскатисто и долго.

Роли этой не сыграл на сцене, но сам был Фальстафом рус¬

ского театра.

Нес в себе такой силы комический заряд, что вокруг всегда

бурлила вольная стихия смеха. Все в его толковании оборачи¬

валось убийственно смешной стороной — и правда маленьких

страстей, и большая расчетливая ложь.

Издавна известно: ничто не дается театральному зрителю так

легко и актеру так трудно, как смешное. Посмеяться ничего не

стоит, рассмешить — дорого обходится. Не про него то сказано.

Все шло в руку свободно и споро. Не ведал ни потного усердия,

ни натуги в сценическом существовании.

Знание душевных свойств и повадок людских, житейские на¬

блюдения собирал крохами — тратил ворохами.

Не было в его представлениях о природе актерского творче¬

ства сколько-нибудь сносного порядка, стройности. Все вразбросе,

вразладе, не взвешено, не осмыслено.

рядке разбирался проворно и безошибочно, знал, откуда что взять

и что к чему приспособить. Постигал все безотчетно, напролом,

в полном доверии к своему чуткому наитию.

Каждая роль была приговором и исповедью. Обретал право

на то беззаветной искренностью, проникновением в дальние зад¬

ворки внутреннего мира человека, живым воплощением мордо-

бойной правды. Умел внушить зрителям свой взгляд на образ

сильно, убедительно, неотступно. Самозабвенная отдача возме¬

щалась большой прибылью — сокращением расстояния между

актером и ролью до тожества, до одинакового с ролью чувство¬

вания.

Никогда, кажется, не держался однозначной причинности

действий, поступков и поведения своих героев. Пройдя через про¬

сторы великих страстей или теснину грошовых чувств, наглядно

открывал цельность человеческой натуры. И в цельности этой

искал и находил сложные, многослойные сопряженные подроб¬

ности, единичность в общем. Так, угрюмый чинодрал оказывался

нежным отцом, смирным мужем и богобоязненным христиани¬

ном; продувной плут —робко влюбленным ревнивцем; достойный

снисхождения жалкий глупец — способным навредить хуже зверя

лютого; корыстолюбивый толстосум — человеком неуемной, раз¬

машистой, удалой души.

Кто видел его в спектаклях, неизменно восторгался многотруб¬

ной медью голоса и его задушевной распевностью. Не голос, а хор

голосов в одной груди; то гремит колоколом башенным, то зали¬

вается бубенцами. Ни жестов, ни мимики — ничего не надо, толь¬